Признаюсь честно, было сложно придумать категорию для этой заметки. Ей бы самое место в разделе судебной психиатрии, но выбирать эту категорию не стал, дабы не вносить смуту в результаты поиска и не подставлять администрацию портала под обвинения в способствовании оскорблению должностных лиц.
Как известно, у нас уже скоро как десять лет функционирует Следственный комитет Российской Федерации. Если брать в расчёт период «при прокуратуре», то ещё два года с небольшим. Командует этим ведомством с момента создания один и тот же Человек, но любим мы его не за это.
У Человека имеется своё, весьма оригинальное понимание роли возглавляемого ведомства в современной истории. Например, он инициировал передачу в подследственность СК дел по налогам. А примерно в 2010 году у Человека произошёл резкий перекос в отношении всего, что связано с детьми. Укусила собака, ударил воспитатель, упал с качелей — на всё и вся должна быть реакция сотрудника СК. Выехать, опросить, приложить холодненькое, помазать зелёнкой, внести представление. Желательно — всё сразу и с возбуждением дела по ст. 293 УК РФ в отношении неограниченного круга лиц.
В сочетании с медведевским ужесточением «педофильских» статей УК и поправками к статьям 131-132 (в части детей до 12 лет) это дало эффект, который ещё предстоит оценить. Заявление любого ребенка в отношении взрослого о сексуальном насилии стало приговором. Потому что «а как об этом доложат Александру Ивановичу?».
Потом в дополнение к налогам в подследственность СК отдали вообще все тяжкие и особо тяжкие преступления, совершённые несовершеннолетними и в отношении них.
К 2019 году Человек решил, что миссия ведомства простирается гораздо дальше и ширше уголовно-процессуальной плоскости. Следователей обязали выезжать на места раскопок, проводимых поисковыми отрядами — в рабочее время, разумеется. Во имя наполнения служебного Инстаграма следственных работников обязали объезжать всех возможных ветеранов с их насильственным облагодетельствованием. Опять же в рабочее время. Ну и само собой, без снижения нагрузки и качества предварительного следствия. Что про этого ветерана более никто не вспоминает, вопрос десятый.
Однако эта прихоть начальства создавала прямые проблемы только его подчинённым, и в глазах обывателя особого сочувствия не вызывала.
Но в этом году грянула новая напасть. Я не про коронавирус — Человек решил, что ведомство должно установить истинные обстоятельства оккупации территории Советского Союза нацистами и (внимание!) установить всех виновных. Плевать, что эти злодеяния задокументированы при освобождении оккупированных территорий, коллаборационисты повешены и рассажены по лагерям и в большинстве своём уже мертвы. Нюрнбергский процесс не в счёт — нужно установить виновных до последнего рядового Вермахта. Более важных дел у СК не осталось: преступность побеждена, последнего насильника съели какие-то маньяки и личному составу решительно нечем заняться.
Представители ведомства пообещали:
Следователи сделают все возможное для того, чтобы свидетелям — пожилым людям — были созданы максимально удобные условия для этих бесед. И, безусловно, проводиться они будут с соблюдением всех необходимых санитарно-эпидемиологических норм.
Однако, как говорил Виктор Степанович наш дорогой, «хотели как лучше, а получилось, как всегда». С разных концов Необъятной поступают тревожные сообщения: следователи массово вызывают на допросы ветеранов Великой Отечественной войны и бывших узников концентрационных лагерей. Шлют старикам повестки с требованием явиться на допрос и грозят принудительным приводом. Так-то у следователя есть право и вызвать на допрос, и пригрозить. Но здесь именно тот самый случай, когда “формально правильно, а по сути издевательство”, как говорил Ильич.
Сейчас вроде бы разгар второй волны коронавируса, а гражданам из самой что ни на есть группы риска предлагают выйти из дома и посетить районные отделы СК. Те самые, где можно встретить буквально кого угодно: местного бомжа, проститутку, регионального депутата. Иногда — в одном лице.
Почему следователь не может посетить ветерана на дому и допросить за чашкой чая, как это было обещано? Зачем вообще заставлять людей преклонного возраста вспоминать и рассказывать крайне неприятные вещи? Какова реальная ценность воспоминаний человека, которому сейчас уже 90...95 лет? Вопросы риторические.
Когда ветераны Сталинградской битвы будут охвачены вниманием, можно перейти к другим леденящим душу событиям нашей истории:
— убийство малолетнего царевича Дмитрия в Угличе в 1591 году. Материалы дела сохранились в архивах, почему бы не проверить их с помощью современных технологий?
— получение высшим должностным лицом Российской Империи — Его Императорским Величеством Николаем I взятки в особо крупном размере в виде алмаза “Шах” за заведомо незаконное бездействие: отказ от расследования резни в посольстве в Тегеране и гибели Грибоедова. Выемка алмаза в Кремле, оценочная экспертиза, допросы членов династии Романовых — есть где разгуляться.
— массовое убийство древлян по национальному признаку, организованное княгиней Ольгой из мести за смерть мужа. Учитывая, что правила Ольга в Киеве, дело приобретает международный политический резонанс. Согласится ли Зеленский на рассмотрение этого дела в Гааге? Имеется ли связь между этими событиями и песней «Помнят с горечью древляне» — ответит культурологическая экспертиза.
Ну а последнее совещание Человека с руководителями региональных следственных управлений принесло ещё более тревожные вести: скоро СК займётся созданием ведомственных вытрезвителей. С одной стороны, неадекватное повышение нагрузки на следователей должно облегчать работу адвокатов. С другой стороны, на допускаемые ошибки и прямые нарушения настолько наплевать судам и прокурорам, что становится не по себе. Так и живём.